«И как мы теперь будем?». Не знаю, я вообще не знаю… очень пусто внутри. 

Плакать я начала только (или уже) в маршрутке, когда мы подъезжали к вокзалу. Там, под чудные звуки классики русского рока, до меня наконец дошло, что это всё не на день, не на неделю и даже не на месяц. Это минимум на год, а может — и навсегда. Все попытки сдержаться заканчивались с переменным успехом.
Но на самом вокзале, когда настало время прощаться, я разрыдалась вовсю. Надеялась, что этого не будет, потому что дикий холод и физический дискомфорт не предрасполагал к дополнительным соплям и слёзам, но, увы..

«Ой, Полин, у тебя такой вид, как будто кто-то умер», — сказала мама. Да нет, конечно, никто не умер, слава макаронам. И я рада, и сама всячески поддерживала идею Людки уехать, но это не значит, что я не буду сейчас грустить по ней. И скучать. Потому что мысль о том, что я не могу теперь написать или позвонить ей и забиться на следующую неделю, что мы теперь не можем куда-то рвануть вместе, что она не придёт ко мне на ночной просмотр фильмов, что я не приду к ней в гости пить вкусный кофе, что мы не пойдём в калишную или в наш рок-клуб, что теперь нет у меня в этом городе человека, с которым можно сделать вместе всё что угодно, а он тебя поддержит… что нет того, кто тебя понимал, как никто другой, с кем у вас такая куча воспоминаний и глупостей, а ещё общих приколов и тем… с кем у вас общие интересы, с кем тебе хорошо и легко, с кем все неурядицы решаются на раз-два, тот, кто приедет к тебе в любое время суток, если тебе фигово, кому ты можешь позвонить после работы и обосрать всех… тот, кто для тебя — пидор и для кого пидор — ты. С кем у нас общий кальян (читай — сын) по имени Йося.

Просто друга, который тебя понимал и которому равных не будет никогда.

Ближайшую неделю я буду плакать где попало. Когда буду вспоминать. И это нормально. Пусть вокруг говорят что хотят — пока что мне больно и грустно, пусть я и знаю, что это всё к лучшему и мы обязательно ещё встретимся.

Ну вот, через пару недель ещё одни проводы, последние. 
Как же тяжело даются мне расставания.