Жизнь, складываясь из случайных частностей, которые мы по очереди проживаем, вдруг вздувается неодолимой волной, и она подхватывает тебя, и несёт, и с разгона выплёскивает на берег.

Полный дом гостей. Сад за окном пышет цветом. Море плещется о скалы, волны с разбега разбиваются о чёрные громады… вокруг — дети, звонкий смех которых, смешиваясь с терпким ароматом цветущей природы, создаёт неизгладимое ощущение уюта. Мудрая хозяйка, сидя со своим младшеньким сыном в комнате, вяжет чулок, а мальчик, глядя вдаль, на маяк, неустанно спрашивает, когда они попадут туда...

Мы гибли, каждый одинок.

Картина тёплой семейной жизни сменяется картиной смерти. И все цветущие сады будто враз увяли, а волны стали ещё неистовей метаться, гонимые суровым ветром… А дом, в котором некогда было так людно и пышно, ныне пустует, зарос, зачах. И они плывут на маяк. Спустя столько лет, столько пережитых восторженных лет они плывут на маяк. Эта бело-чёрная башенка — надежда, цель жизни, то, к чему стремишься, на что возлагаешь надежды, что грезится тебе во сне и наяву.

Ведь бывают же такие минуты, когда нет ни мыслей, ни чувств. Но когда нет ни мыслей, ни чувств — где ты тогда?

Один единственный штрих — и она закончила писать картину, которая так мучила её воображение, но всё никак не шла на холст.

Совсем не помню, когда внесла «На маяк» Вирджинии Вулф в список маст рид, не помню, где откопала… но она стала необходимостью. Тонкая грань, лезвие; муки души, муки совести и воображения, которыми полна эта книга; психологические портреты, такие разные люди; смесь всего, что есть, с природой — это вдохновение, это опыт, это смысл. Этой книгой дышишь.